Максим Ткаченко: «ГЧП в сфере здравоохранения перешло в России от стадии зарождения к стадии становления»

В отечественной медицине заявлено свыше 70 проектов, которые будут реализованы либо уже реализуются на принципах государственно-частного партнерства. Их суммарная стоимость — 60 млрд рублей. Как рассказал исполнительный директор ассоциации «Центр развития ГЧП» Максим Ткаченко, здравоохранение очень привлекательно для частных инвестиций, по количеству ГЧП-проектов оно является абсолютным лидером среди федеральных министерств социального блока.

— Государственно-частное партнерство в сфере здравоохранения перешло в России от стадии зарождения к стадии становления. Уже есть первый пример ГЧП на федеральном уровне, первая концессия. Именно Минздрав РФ был первопроходцем из федеральных министерств, пройдя сложный путь выстраивания бюджетных отношений с Минфином РФ. Это большой плюс и большая заслуга министерства. Аналогичные примеры есть на региональном и даже на муниципальном уровне.

Сегодня мы имеем 72 проекта ГЧП в сфере здравоохранения на разных стадиях реализации, из них в стадию эксплуатации и строительства вышел 61 проект. Это показывает, что, в отличие от многих других инфраструктурных отраслей, в медицине есть сформированные операторы. Их пока не так много, как хотелось. Но они есть, чего не скажешь, например, про глобальный рынок теплоснабжения.

— Суммарная стоимость проектов государственно-частного партнерства в здравоохранении — 60 млрд рублей, или 10% от общего объема частных инвестиций в ГЧП. Это неплохая цифра для отдельно взятой отрасли, причем медицина является абсолютным лидером по количеству проектов ГЧП в социальной сфере. Это, безусловно, заслуга и результат системной работы Минздрава РФ, который три года назад поставил для себя задачу развивать данный инструмент. Он не побоялся критики экспертного сообщества: «Как же так?» Однако мы говорим не о частной медицине, а о проектах, в которых государство четко понимает свою роль и роль инвестора и выстраивает взаимоотношения. 80% инвестиций в медицинских ГЧП-проектах концентрируется в 20% проектов. И эти 20%, как выражаются консультанты рынка ГЧП, — проекты с платой за доступность или с гарантией доходности. Государство берет на себя полностью коммерческий риск выручки, и частник его не закрывает. Это происходит либо в виде концессии и минимальной гарантированной доходности, либо в виде фиксированных платежей, либо в виде иных механизмов. Как в последних проектах, запущенных в Санкт-Петербурге, когда частник вообще получает фиксированные платежи за техобслуживание и созданный объект, не оказывая конечной услуги. Это не плохо и не хорошо — существует определенная специфика российского рынка инфраструктурных проектов. У нас частники, особенно стратегические инвесторы, не готовы нести коммерческий риск и пытаются всячески переложить его на государство. Это болезнь роста, через нее проходили все. Но нам нужно постепенно дрейфовать в другую логику — в логику оказания конечной услуги, минимального софинансирования государства, тарификации, то есть инструментов, позволяющих стимулировать бизнес привлекать частные инвестиции.

Оставшиеся 20% инвестиций — в локальные, но интересные региональные проекты, которые, на мой взгляд, нужно внимательно изучать и тиражировать. Это проекты реконструкции и модернизации первичного звена, что для некоторых являлось удивительным пару лет назад. Это проекты диализа, более понятные для высокого тарифа. Имеются разные примеры инвестирования в высокотехнологичную медицину. Вкладываются не такие существенные объемы средств, при этом частник несет риски и оказывает конечные услуги. Это, мне кажется, правильные практики, которые нужно искать и пропагандировать.

— Проблем, характерных для рынка ГЧП в здравоохранении, — три. Они такие же, как и в других инфраструктурных отраслях. Но в медицине решить их будет проще.

Первая проблема связана с проектированием. У нас и публичная, и частная сторона страдают гигантоманией, передавшейся с советского периода. С точки зрения создаваемых объектов, очень часто и необоснованно завышаются капитальные затраты. В результате последующее управление этими объектами обходится инвестору крайне дорого. Поэтому нужно думать о неких типовых решениях или как минимум предоставлять частнику возможность самостоятельно проектировать объекты: законодательство это позволяет. Вторая проблема созвучна с первой. Она касается прогнозирования и маркетинга. К сожалению, ни публичная, ни частная сторона не умеет прогнозировать платежеспособный спрос населения на услугу на долгосрочный период. Это сложная наука. Она была сформирована в бытность СССР, но впоследствии утрачена. Нормативы, существовавшие в советское время, устарели и не актуализируются.

Для примера. Близкая здравоохранению отрасль — социальная защита. Коллеги рассказывают, что, согласно СНиПам, которые до сих пор действуют, каждый дом престарелых должен обязательно иметь кинотеатр и морг. Однако мы прекрасно понимаем, какие это капитальные затраты. Инвестор, вкладывая средства в такие объекты, должен представлять, как они будут окупаться. Открыть их на коммерческой основе реально только в регионах с платежеспособным спросом — в Москве, Московской области, Санкт-Петербурге. И с этой ситуацией тоже надо что-то делать.

Третья проблема — зрелость рынка. ГЧП — новый инструмент. Он сложнее, чем госзаказ, и это не приватизация. Здесь необходимо уметь договариваться сторонам. И государству нужно немного мыслить категориями инвестора, и инвестору следует понимать, что, пытаясь повесить коммерческий риск на государство, он должен дать что-то взамен — либо деньги, либо качество услуги, и вместе с государством рисковать. Это требует и от одной, и от другой стороны новых компетенций. Такие компетенции формируются постепенно. Минздрав здесь тоже пионер из федеральных министерств. Во второй раз состоялся семинар для подведомственных учреждений. 170 собравшихся представителей — большой, мне кажется, успех. Эту работу надо продолжать, и особенно с регионами.