семье.
— Иван Иванович, вы же сами маститый сценарист. Не было изначально желания перечеркнуть чужие идеи и написать своих «Интернов»?
— Сценарий мне сразу понравился. Хотя странно, да, потому что обычно претензии имеются. Я только предупредил создателей: «Ребята, я половину букв не выговариваю, так что если что — не обессудьте». Текст очень смешной, я хохотал от души. И конструкция мне понравилась, и диалоги хорошо расписаны, и понятно, что люди следят за периодичностью появления того или иного персонажа — никто не утерян, и это очень важно. Совершенно киношный подход! Да и снят сериал как кино, и кинорежиссером. В павильоне выстроена целая больница. Так что менять мне особо ничего не хотелось.
— Как вы думаете, почему так популярны сейчас сериалы о врачах? Мир сходит с ума по доктору Хаусу. Вас, кстати, часто с ним сравнивают?
— Ассоциации напрашиваются, конечно, но все-таки «Интерны» — совсем другое кино. Это не сериал в прямом смысле слова, пожалуй, я мог бы назвать это многосерийной комедией. История-то о том, как хороший доктор с непростым характером учит ребят, что настоящий врач не тот, кто просто ставит диагнозы и дает таблетки. Самое главное в профессии врача — намерение понять болезнь, победить ее, узнать человека. Ведь доктор от бога — это воин, который постоянно стоит на ристалище, борется с недугами и смертью. Тревожащую меня идею конкурировать с Хаусом создатели «Интернов» отринули, и это правильно. Мы больше про юмор, а Хаус — это Шерлок Холмс все-таки.
А что привлекает зрителей в «Хаусе», почему он выдержал 8 сезонов... Люди, по сути, одиноки. В начале просмотра ими движет любопытство, а далее они ловят себя на мысли, что, собственно, и не важно, чем закончится фильм, главное — есть возможность прийти вечером домой и погрузиться в приятный им мир умных людей. Они подыскивают себе потенциального собеседника, на которого будут стараться в чем-то походить. Хаус — идеальный вариант, элегантный, аристократичный человек...
Сериалы сейчас потихоньку выдавливают кино в нишу театра кабуки. Это неплохо. Ведь тех денег, что государство выделяет на кинематограф, будет хватать на 6-7 маститых режиссеров. А что делать остальным? Нишу развлекательного и экспериментального кино займет телевидение. Это факт. Самый рисковый канал, который совершает шаги в нужную сторону, это ТНТ, как мне кажется. Что для меня, священнослужителя, человека глубоко морального, признать было непросто. У ТНТ, как и у меня, противоречивое реноме. Сошлись два одиночества...
— Вы с кого-то списывали образ своего Быкова? Быть может, в нем есть черты вашего отца, который тоже лечил людей?
— Прототипа не было, доктор Быков — собирательный образ, созданный сценаристами с моим посильным участием. Если бы я имел такое право, то посвятил эту роль Юрию Михайловичу. Был такой врач у нас в деревне. Гениальный хирург, но, к сожалению, спился. Однажды он меня, совсем маленького, спас от смерти: я задыхался, а он сделал паровую баню. Мама была в тот момент одна, в панике, а он меня выходил. Его обожали все, хотя коллеги считали человеком конфликтным... Многие настоящие профессионалы конфликтны, потому что они четко знают, что им надо, не любят небрежность, халатность, когда все тяп-ляп. Хотя, вы знаете, любой врач — это всегда подвиг. Если он врач по-настоящему, а не просто должность занимает. Что касается моего отца — он действительно был доктором, хорошим доктором... В 1966 году работал главврачом в доме отдыха «Полено-во» Тульской области, где в июле-месяце я и появился на свет. Кое-чему папа меня научил: я могу зашивать рваные раны, вправлять плечо...
Я, кстати, медбрат, у меня справка имеется. Но я выбрал профессию режиссера еще в школе, то есть раньше, чем папа посоветовал мне стать хирургом. Я, конечно, послушался бы его, но он жил не с нами и мне вовремя не дали директиву. Папа был своеобразный человек, прошел все войны, воевал под командованием Тухачевского, Блюхера. Он 1905 года рождения, и в свои уже шестьдесят с лишним сумел увлечь совсем юную, восемнадцатилетнюю девушку, мою маму...
— А вы какой отец?
— Трепетный. Есть, конечно, куда стремиться: можно было бы больше уделять внимания детям. Но — жалею себя. У меня их шестеро: младшему, Савве — 6-й год, старшей, Анфисе — 16-й. Еще, мне кажется, я — разумный отец. Меня можно даже сравнить с Быковым. Я покрикиваю, не стесняюсь в выражениях, но до известного предела. Но так как детей много, разобраться всегда сложно, кто первый начал. Поэтому приходится ругать всех сразу. У меня есть своя система цензуры, она очень реалистична. Я всем купил одинаковые айфоны. И только у меня на компьютере стоит специальная программа iTunes, и, значит, только я могу закачивать на телефон музыку и видео. Жадненькие детские пальчики нажимают на кнопочку «смотреть кино» — и даже если туда записать пленум ЦК ВЛКСМ 1972 года, они его 30 раз посмотрят. Я им сначала закачал «По лезвию бритвы», потом «Матрицу», «Бразилию», «Эквилибриум», «Гат-таку». И они теперь знают дословно каждый фильм. Возможно, дети пока не понимают смысла, но эстетическое чувство, чувство вкуса в них сформировано на уровне условного рефлекса. Мы с ними гуляем подолгу, километров по 5-10 — кому сколько сил хватает; отставших потом мама в машину собирает. Они у меня всем скопом ходили в секции: сначала на айкидо, чтобы научиться
падать, потом — на кикбоксинг, он хорош для связок. А дальше уже по интересам всех разделил.
— «В здоровом теле — здоровый дух» — это хорошо. А каковы главные моральные заповеди семьи Охлобыстиных?
— Самостоятельно рассуждать. Не поддаваться влиянию чужого мнения. Но при этом уметь прислушиваться, не отрицать сразу. Где-то идти на компромисс, а где-то не идти на него. Это ведь целое искусство. И самое главное то, что должно быть свойственно христианину: принимать людей такими, какие они есть, а не такими, какими ты их себе придумал при первой встрече.
— Прототипа не было, доктор Быков — собирательный образ, созданный сценаристами с моим посильным участием. Если бы я имел такое право, то посвятил эту роль Юрию Михайловичу. Был такой врач у нас в деревне. Гениальный хирург, но, к сожалению, спился. Однажды он меня, совсем маленького, спас от смерти: я задыхался, а он сделал паровую баню. Мама была в тот момент одна, в панике, а он меня выходил. Его обожали все, хотя коллеги считали человеком конфликтным... Многие настоящие профессионалы конфликтны, потому что они четко знают, что им надо, не любят небрежность, халатность, когда все тяп-ляп. Хотя, вы знаете, любой врач — это всегда подвиг. Если он врач по-настоящему, а не просто должность занимает. Что касается моего отца — он действительно был доктором, хорошим доктором... В 1966 году работал главврачом в доме отдыха «Полено-во» Тульской области, где в июле-месяце я и появился на свет. Кое-чему папа меня научил: я могу зашивать рваные раны, вправлять плечо...
Я, кстати, медбрат, у меня справка имеется. Но я выбрал профессию режиссера еще в школе, то есть раньше, чем папа посоветовал мне стать хирургом. Я, конечно, послушался бы его, но он жил не с нами и мне вовремя не дали директиву. Папа был своеобразный человек, прошел все войны, воевал под командованием Тухачевского, Блюхера. Он 1905 года рождения, и в свои уже шестьдесят с лишним сумел увлечь совсем юную, восемнадцатилетнюю девушку, мою маму...
— А вы какой отец?
— Трепетный. Есть, конечно, куда стремиться: можно было бы больше уделять внимания детям. Но — жалею себя. У меня их шестеро: младшему, Савве — 6-й год, старшей, Анфисе — 16-й. Еще, мне кажется, я — разумный отец. Меня можно даже сравнить с Быковым. Я покрикиваю, не стесняюсь в выражениях, но до известного предела. Но так как детей много, разобраться всегда сложно, кто первый начал. Поэтому приходится ругать всех сразу. У меня есть своя система цензуры, она очень реалистична. Я всем купил одинаковые айфоны. И только у меня на компьютере стоит специальная программа iTunes, и, значит, только я могу закачивать на телефон музыку и видео. Жадненькие детские пальчики нажимают на кнопочку «смотреть кино» — и даже если туда записать пленум ЦК ВЛКСМ 1972 года, они его 30 раз посмотрят. Я им сначала закачал «По лезвию бритвы», потом «Матрицу», «Бразилию», «Эквилибриум», «Гат-таку». И они теперь знают дословно каждый фильм. Возможно, дети пока не понимают смысла, но эстетическое чувство, чувство вкуса в них сформировано на уровне условного рефлекса. Мы с ними гуляем подолгу, километров по 5-10 — кому сколько сил хватает; отставших потом мама в машину собирает. Они у меня всем скопом ходили в секции: сначала на айкидо, чтобы научиться
падать, потом — на кикбоксинг, он хорош для связок. А дальше уже по интересам всех разделил.
— «В здоровом теле — здоровый дух» — это хорошо. А каковы главные моральные заповеди семьи Охлобыстиных?
— Самостоятельно рассуждать. Не поддаваться влиянию чужого мнения. Но при этом уметь прислушиваться, не отрицать сразу. Где-то идти на компромисс, а где-то не идти на него. Это ведь целое искусство. И самое главное то, что должно быть свойственно христианину: принимать людей такими, какие они есть, а не такими, какими ты их себе придумал при первой встрече.