Когда я был подростком, я думал, что, прежде всего, мужчина должен быть сильным. После тридцати я понял, что самое главное — быть добрым. Это качество важнее, потому что если человек умный и недобрый, кто он получается? Коварный злодей.
Желание стать врачом созрело в выпускных классах, мне было 17 лет. У людей бывает предназначение, и у меня такое чувство, что к профессии меня что-то вело. При поступлении в институт, по рассеянности, я перепутал дату сдачи последнего вступительного экзамена и пришел на два дня позже. Моя группа уже сдала его, и по правилам меня не должны были допускать к этому испытанию. Однако в порядке исключения мне было разрешено экзамен досдать — только благодаря вмешательству председателя приемной комиссии, абсолютно незнакомого на тот момент человека, профессора Голубцова, как я узнал впоследствии.
Работа оказалась интереснее, чем я ожидал. Первое, что меня захватило в медицине, — это восстановление нарушенного ритма сердца. Когда я был практикантом, я увидел, как реанимируют больную. У женщины наступила клиническая смерть в результате инфаркта миокарда. Реанимационной бригаде удалось ее спасти, она была готова буквально бегать по реанимации, если бы этого не запрещал режим реанимационного отделения. Это было маленьким чудом, тем более что реанимация — одно из самых сложных направлений в медицине. Так я решил стать врачом кардиологической бригады скорой помощи. Спустя несколько лет в моей практике тоже происходили подобные случаи.
Когда я начал работать на скорой, я был атеистом. Нас так воспитывали в советское время — я поступил в медицинский институт в 1986 году. Но, проработав около десяти лет, понаблюдав за тем, что происходит с людьми, увидев, как человек умирает, а потом возвращается, я понял, что одним грубым материализмом все не обходится.
Есть упоение в бою... Трудно передать то чувство, которое возникает, когда видишь, что по-настоящему помог человеку, особенно при тяжелой болезни. Это чувство появилось, когда я стал работать практически. Приступая к новому случаю, всегда есть волнение, сколько бы опыта ни было. Начинает бешенно биться сердце, появляется разгоряченность, очень сильное эмоциональное напряжение. Если все завершается успешно, ощущаешь это как победу — победу свою и тех, кто тебе помогал. Это радость. Я заметил: если врачи, мои коллеги или я сам вдруг начинают плохо выполнять свои обязанности, свое предназначение, они сами начинают болеть.
Но не только страх чего-то должен делать из нас хороших работников. Это должно исходить изнутри. Тогда и мир будет идти навстречу. Так, например, недалеко от моей работы находится парк и озеро с городским пляжем, и я, когда начинал, боялся, что мне попадутся утопленники. И пока я боялся, мне они не попадались. А потом я бояться перестал, и мне удалось спасти двоих людей, которые чуть не утонули. Одного подростка, правда, спасти не удалось, но я сделал все, что мог. Почему-то после каждого удачного опыта реанимации хочется повторить это еще раз, ведь человек буквально оживает на твоих глазах. В начале 2000-х годов у одного парня молниеносно развился приступ бронхиальной астмы — во время ремонта квартиры в его легкие попала строительная пыль. Я оказал ему расширенную медицинскую помощь, и он остался жив. Сейчас он активно занимается футболом. Его родители звонят мне дважды в год — в день рождения своего сына и в тот день, когда он чуть не умер. Его мама так и говорит: «У моего сына теперь два дня рождения».
Современные интеллигенты — пахари. Сам я живу достаточно размеренной жизнью. Для меня многое значит семья: у меня жена и двое детей, я люблю проводить время с ними. Люблю рыбалку на Дону и в Волгоградской области, откуда родом моя мама. Люблю казачьи народные песни и лезгинку. Хоть я и не кавказец, считаю лезгинку одной из лучших мелодий в мире, включая классику. Есть в ней какой-то зажигательный ритм. Я видел страну в 80-е, 90-е годы. Трудности 90-х прочувствовали многие. У меня был соблазн в то время бросить медицину, я даже примерял на себя роль челнока. Но кроме как в медицине я не смог приложить себя нигде, и более оплачиваемой работе я предпочел остаться на своем поприще. Сейчас в целом в стране я вижу подъем. Прогресс чувствуется, изменения есть, может, они идут не такими темпами, как хотелось бы, но я не отношусь к скептикам.
Сегодня очень сложно быть лентяем. Современные интеллигенты — это интеллигенты-пахари, нужно много работать. В медицине большая нагрузка лежит на всех сотрудниках. Говорят, что профессиональная болезнь медиков — это цинизм. Не могу с этим согласиться: я видел много врачей, но истинного цинизма нет ни у кого. Когда речь идет о серьезных нарушениях, каждый врач испытывает страх, что больной умрет. Я бы сказал, что есть привыкание к экстремальным ситуациям — так хирург привыкает к крови. Но у врачей есть другая профессиональная болезнь, ей переболел и я — это звездная болезнь, она связана с переоценкой своих возможностей. Она приходит с первым опытом в профессии, а через пять-шесть лет напряженной работы ее как рукой снимает, все становится на свои места.
Досье
Юрий Калинин родился в Краснодаре в 1968 г. В 1986 г. поступил в Кубанский медицинский институт им. Красной Армии (ныне Кубанский государственный медицинский университет). С 1987-го по 1989 г. проходил военную службу на ракетном полигоне Капустин Яр. В 1994-1995 гг. окончил Кубанский медицинский институт и поступил в интернатуру по хирургии. В 2004 г. получил первичную специализацию по кардиологии. В 1995-1997 гг. проходил ординатуру по хирургии. С 1994 г. по настоящее время — фельдшер выездной бригады, а затем врач скорой медицинской помощи подстанции № 1 БСМП г. Краснодара. По совместительству является врачом Центра грудной хирургии. В 2011 г. стал победителем конкурса «Лучший врач года» г. Краснодара в номинации «Лучший врач скорой медицинской помощи».