Капли «золотых дождей»
Мы не будем брать сегодняшнюю ситуацию, когда ответ на этот вопрос очевиден. Заглянем лет на полтораста назад. После великой реформы, отменившей позорное рабство в России, в стране начался бурный рост экономики. Тогда в торговлю и нарождавшуюся промышленность пришли вчерашние крепостные — серьезные оборотистые мужики-лапотники, сумевшие различными путями втиснуться в традиционно купеческую среду и, закрепившись там, создать целую прослойку тогдашних «новых русских негоциантов». В то же время прошедший над ними «золотой дождь» в большинстве случаев не застил им очи. В богомольной стране подобные «дожди» относили исключительно на счет Всевышнего и всячески пытались перед Богом успокоить свою совесть, да и очистить душу в преддверии Страшного суда. Для чего часть доходов жертвовали либо в пользу неимущих, либо на конкретное богоугодно-благотворительное дело.
В одном из самых стремительно развивающихся регионов России — Новороссии и области Войска Донского — во второй половине XIX века в купеческо-промышленное сословие устремилось в первую очередь торговое казачество. Тем более что еще издревле, благополучно вернувшись из «похода за зипунами», казаки, воздавая дань благодарности за успех Богу, часть добытого жертвовали церквям и монастырям — иначе в следующий раз удачи не видать. От казаков и пошла благотворительность на Дону.
Медицина от купечества
Как правило, традиции благотворительности на Дону были не какой-то показухой, а реальным способом оставить по себе «памятник нерукотворный» и снискать благодарность потомков и честь современников. Особенно это ярко было видно в Ростове, где еще в 1862 году создалось Александровское благотворительное общество для медицинской помощи бедным. По замыслу, члены общества платили ежегодный взнос в 60 рублей и предлагали сирым и убогим набор занятий независимо от возраста, пола и вероисповедания. Общество намеревалось открывать воскресные школы, народные читальни, ремесленные классы, классы подготовки прислуги. Пытались устраивать благотворительные столовые, чайные, квартиры, ночлежные дома и убежища для калек, приемные комнаты для подкидышей, приюты для сирот и детей бедняков. Выполнялось задуманное, конечно, с той либо иной степенью успешности, но хотя бы задумка была благая. С нее началась личная медицинская инициатива купцов-жертвователей, особенно после свирепствовавшей в Ростове холеры. Во второй половине 1889 года в городскую думу обратился с письмом купец Мартын Мерошниченко, просивший принять от него 50 тысяч рублей в виде пожертвования на строительство городской больницы. К нему присоединились известные купцы Панченко, Ильин и Максимов. В итоге уже в апреле 1890 года в Ростове на средства жертвователей была отстроена самая большая на юге России (13 зданий павильонного типа) Николаевская больница. Именно ей город обязан появлению в Ростове университета, ибо на базе больницы (нынешнего РГМУ) в 1915 году был учрежден эвакуированный из Варшавы первый ростовский вуз.
Дальше как прорвало. В 1903 году в ее комплексе открылся приют для душевнобольных, сооруженный на средства первого купчины Ростова Елпидифора Парамонова; чуть позже — одноэтажные павильоны для туберкулезных и сифилитических больных на 24 койки от купца Владимира Максимова, гласного городской думы; далее венерические павильоны братьев Леванидовых и Константина Ермолаева; тифозный — Бермана, Бух-гейма, Ионсена, Риделя; гинекологический — Георгия Ткачева; детских заболеваний — Александра Мордовцева (брата знаменитого писателя) и Емельяновой; павильон для заразных болезней Петра Ильина; родильное и хирургическое отделения Севрюговых; хирургический корпус на 108 коек Асмолова, Дракина, Варварова, Паниной и др. Кроме того, при Николаевской больнице усилиями богобоязненного купца Платона Троянкина в 1894 году была построена церковь Архангела Михаила, более известная как церковь Красного Креста.
След в истории
После медицины пошли жертвовать в просвещение. Доктор Ткачев, личность одиозная и неоднозначная, пустив по миру родных, завещал в 1897 году все свое почти полумиллионное состояние городу на просветительские цели, а книги и инструменты — Харьковскому университету. «Табачный король» Владимир Асмолов выделил 15293 рубля и 49 копеек на строительство городского музея, купец Емельянов пожертвовал 132 квадратные сажени земли на престижной Пушкинской улице для сооружения городской публичной библиотеки. Петр Максимов завещал Ростову Дом трудолюбия собственного имени и Владимирскую церковь рядом с ним (ныне они входят в комплекс РГМУ). А при Доме столовую и ночлежный приют для девочек. Один из первых городских голов (1837-1843) купец Андрей Ященко подарил Ростову городской сад, расположенный на месте нынешнего парка имени Горького, в другом парке (нынешний Первомайский) купец Асмолов баловал публику модной забавой — циклодромом, катанием на малоизвестных тогда велосипедах. Другой табачник Яков Кушнарев озеленяет Пушкинскую, дав начало излюбленному «прогулочному бульвару» ростовчан.
Отдельной строкой среди благотворительности шли дела божественные. Здесь считалось престижным лично возвести приют Всевышнего. Купцы Пустовойтовы соорудили на собственные средства Ново-Покровскую церковь, Петр Ильин поднатужился и дал на главный городской собор грандиозное здание Александро-Невской церкви на Большой Садовой. Рождества богородицы собор строился на средства церковного старосты Нефедова-Михайлова, его колокольня — на пожертвования Ивана Панченко. Очистились ли негоцианты после этого духовно, нам не ведомо. В любом случае память об их благотворительности видна в Ростове и по сей день. Останется ли подобная слава по нынешним «новым российским», можно лишь догадываться.